Санкт-Петербург
Санкт-Петербургский Государственный Университет, философский факультет, кафедра культурологии, 4 курс, специальность теория культуры
Глобализация, порождающая урбанизацию как один из неотъемлемых процессов социо-культурного развития человечества, оказывает также определенное влияние на изменяющиеся семантико-аксиологические аспекты самого феномена города с течением времени. Каковы главные аспекты повседневности города? И насколько реальна идея о превращение городов в ненаполненные смыслами фикции?
Для исследования рассмотрим тексты Марка Оже и Мишеля де Серто, теоретизировавших о современном городе. Так, например, Оже в своей работе «От города воображаемого к городу-фикции», апеллирует к урбанизму как феномену мобильности, заключенному в потоке типологически различных повседневных практик, утверждая, что город «существует благодаря сфере воображаемого», тем самым формирует три основных типа города: город-встреча, город-память и город-фикция.
Обращаясь к данной типологии, заметим, что город-память отмечен «следами великой коллективной истории, но также миллионами историй индивидуальных». В свою очередь, город-встреча тот, «в котором встречаются мужчины и женщины, а также город, которой сам идет нам на встречу». Поэтому встреча с городом значит подчас открытие его чисто сенсорных параметров, гарантирующих ему его персональность.
Таким образом, город символизирует собой тех, кто введет в нем символическое существование, и чьи отношения обладают общей системой значений. Оже и впоследствии Серто приходят к выводу, что город немыслим без метафоричности, образов и симулякров.
Далее нужно обратить внимание на феномен города-фикции, порожденный образами и экранными отражениями (прообразом является Диснейленд с его искусственными улицами, фиктивной Миссисипи, фиктивным замком Спящей красавицы) и угрожающий уничтожить двух уже упомянутых предшественников.
По определению, индустрия развлечения порождает такие «закрытые миры, маркированные стандартизированными пластическими, архитектоническими, музыкальными и текстуальными знаками, в которых отсутствует многомерная сопряженность символических рядов». А для людей эти «мыльные пузыри имманентности» становятся местом отдыха и забытья.
Однако нужно отметить, что в таких городах-фикциях существуют реальные персонажи – работники и обслуживающий персонал. Для них жизнь в замке Спящей красавицы такая же повседневная практика, как для других – офисный восьмичасовой день. И здесь мы приходим к выводу, что город-фикция не столько угрожает человеческому развитию, сколько превращает его на время пребывания в нем в некую иллюзию, при главном условии, что люди сами желают в эту иллюзию верить. Но в данном случае речь идет именно об иллюзорности, а не сфере воображаемого, которая возможна только там, где сложилась полноценная социальность. Поэтому угрозой урбанизации города-фикции становятся только тогда, когда теряются смыслообразующие связи между его компонентами, и на первый план выходит кажимость, а не подкрепленная смыслами реальность.
