САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
РОССИЙСКОГО ИНСТИТУТА КУЛЬТУРОЛОГИИ

Стр.: 1 2 3 4

2003–2005

Концептуально-теоретический анализ экстремальных и оптимальных условий бытия культуры.
Руководители: (2003–2004) – Л. М. Морева, (2005) – Р. Г. Пиотровский, РФФИ, проект № 03-06-80217

Описание и этапы проекта

Реализация проекта направлена на развитие комплексных фундаментальных исследований динамики современной культуры. Ситуация «стремительно прибывающего будущего» (Тоффлер) описанная теоретиками ХХ века, является нашим настоящим, трансформирующим культурные реалии и стереотипы жизни. Точкой выбора оказывается «ценность человечности» или отказ от нее в пользу пост-человеческой глобальной цивилизации.
Прагматически-технизированная цивилизация по природе своей ориентирована на ускорение и на «успех» любой ценой, на тиражируемость собственных достижений, их распространяемость и массовость повседневного потребления. Эксплуатация низовых форм культуры, с их ориентацией на телесный комфорт, материальное благополучие и развлечение, надежный способ обеспечить требуемую массовость потребления любого продукта, в том числе и программного.
Новые информационные технологии, обеспечивающие, так называемые, процессы глобализации, есть прежде всего «успешное» техническое средство для решения задач прагматически-технизированной цивилизации: расширяться и доминировать. Сегодня, когда мировое сообщество все громче говорит на уровне деклараций и манифестов о необходимости сохранения культурного многообразия, подчеркивая важность спасения материального и нематериального наследия национальных культур, следует не упустить из виду необходимость сохранения тех степеней свободы, достоинства, этической и эстетической ответственности самого человека, которые позволяют ему быть не только потребителем и хранителем, но прежде всего творцом культуры.
Реализация комплексных исследований культуры как сложно структурированного пространства коммуникативных стратегий включала проведение Шестого международного философско-культурологического конгресса «Дифференциация и интеграция мировоззрений: динамика ценностных ориентаций в современной культуре», прошедшего под эгидой ЮНЕСКО при поддержке РФФИ 29 октября — 2 ноября 2003 г. в СПб НЦ РАН.
Реализация проекта в 2003 году была направлена на развитие комплексных фундаментальных исследований динамики современной культуры. За отчетный период успешно продолжена разработка концепции фундаментальных исследований современной культуры, выявлены основные линии междисциплинарных исследовательских практик, позволяющие удерживать феномен целостности культуры в его многообразии и неповторимости.
В 2004 году проведено систематическое изучение доминирующих тенденций социокультурной динамики в условиях глобализирующегося, постиндустриального, информационного общества на уровне ряда базовых оппозиций (в первую очередь, «глобализация/локализация», «креативность/пассивность», «анонимность/персонифицированность коммуникативных процессов»). Разработана концептуальная модель альтернативных культурообразующих стратегий достижения оптимальности в экстремальных условиях (стратегии запаздывающего адаптивного приспособления к вызовам глобализации как процесса и глобализма как стратегии; стратегии опережающего приспособления, базирующейся на переосмыслении базовых гуманистических ценностей в современных условиях. Данная теоретическая модель была положена в основу концепции и программы VII международного философско-культурологического конгресса <«Динамика ценностных ориентаций в современной культуре: поиск оптимальности в экстремальных условиях», проведенного нами при поддержке РФФИ 27–31 августа 2004 года в Санкт-Петербурге, в работе которого приняло участие около 150 участников из 15 стран мира, включая США и Китай.
Проект является долгосрочной исследовательской программой, базирующейся на концепции международного философско-культурологического практикума, предполагающего обращение к живым коммуникативным формам философских и междисциплинарных дискуссий, тематически сосредоточенных конференционных обсуждений, направленных на выявление фундаментальных закономерностей динамики современной культуры в условиях духовно-ценностных трансформаций технологически прагматизируемого социума.
Полученные важнейшие результаты:
Фундаментальной задачей проекта является проведение концептуально- теоретического анализа экстремальных и оптимальных условий бытия культуры; выявление творческих гармонизирующих потенциалов современной культуры в условиях нарастания духовно-экологического кризиса.
В современном мире происходит изменение конфигураций опыта, влекущих за собой формирование новых этических моделей, например ситуативной этики, этики со-участия и отождествления. Как связаны модусы экзистенции ( экзистенциалы ) человека в современном мире с традиционными и актуальными формами решения этических проблем? Для ответа на этот вопрос необходимо рассмотреть те коды современной цивилизации, те ее эвристические зоны, которые определяют изменение ценностной иерархии и мировоззренческих структур. Современное состояние культуры складывается в условиях распада заданных смыслов, что определяется как утраченность «культа культуры». Это проявляется в рамках сегментации единого мировоззренческого компаса. Следует отметить, что разрастание смыслового поля дискурсов не несет за собой процесс включения культурной целостности, а лишь модифицирует ее: целостность начинает удерживаться в рамках определенной структурной организации. В результате мировоззрение в эпоху «современности» предстает как искусственно сконструированная целостность, а культура выступает как «распыленное» в символических формах образование. Это создает предпосылки для идентификации данной модели культуры с мифологической матрицей мышления как коллективного производства смыслов.
Среди основных результатов можно выделить следующие:

1. Проведена теоретико-культурологическая дескрипция базовых составляющих процесса глобализации, активно встраивающейся в структуру и динамику культурообразующих процессов, разворачивающихся на фоне диалогического взаимодействия между культурами и цивилизациями. Установлено, что ведущим признаком данного диалога, является кризис культурной [само-]идентификации, присущий как низшим и средним, так и мегауровню современного глобализующегося общества. В качестве общего средства придания конструктивности диалогу, выдвинуто наращивание его этических и неотъемлемо связанных с ними, эпистемологических аспектов.
2. В рамках концепций глобализации культуры выделены две тенденции: критическая и апологетическая. Согласно первой, глобализация представляет собой скорее разрушительную силу; согласно последней — она обеспечивает развитие демократии, правового государства, рыночной экономики и экологии. Наиболее важным для культурологического описания определен скрытый пласт этих определений, которые по существу затрагивают не только политические, социально-экономические и технологические параметры культуры, но сам способ экзистенциального присутствия человека в мире, его мировоззренческие и ценностные ориентиры. Глобализация в этом контексте оказывается прежде всего определенным техническим средством для решения задач прагматически- технизированной цивилизации: расширяться и доминировать. Такая цивилизация по природе своей ориентирована на ускорение и на «успех » любой ценой, на тиражируемость собственных достижений, их распространяемость и массовость повседневного потребления. Эксплуатация низовых форм культуры, с их ориентацией на телесный комфорт, материальное благополучие и развлечение, надежный способ обеспечить требуемую массовость потребления любого продукта. Конституирущими характеристиками новых информационных технологий установлены их полифункциональность и амбивалентность.
3. Разработано содержание и перспективы кризиса моральности, понимаемого нами прежде всего как элиминация моральности из ткани современной жизни. В этих условиях, разработана концептуальная модель двух альтернативных культурообразующих стратегий достижения оптимальности в экстремальных условиях:
   А. Стратегия запаздывающего адаптивного приспособления к вызовам глобализации как процесса и глобализма как стратегии;
   Б. Стратегия опережающего приспособления, базирующаяся на переосмыслении базовых гуманистических ценностей в современных условиях. Применительно к стратегии Б, подчеркнуто значение идей и методов постонтологической философии, обеспечивающих сохранение «меры человеческого» в качестве регулятивного принципа стратегий социокультурной (реально общественной и/или личной) самореализации.
4. Проведена детализация базовых составляющих культурогенеза на современном этапе. К ним отнесены:
   А. Социогенез, на первое место в котором выходят технологии работы с относительно слабо структурированными массовыми контингентами;
   Б. Антропогенез, в рамках которого происходит сдвиг к произвольному формированию состояний сознания и самого биологического организма человека (так называемого 'high-hume');
   В. Техногенез, агрессивно встраивающийся в культурные механизмы, подчиняя их своему воздействию. Это, в свою очередь, выдвигает вопрос о технологизации современного носителя разума и синхронизации его биологических качеств с динамикой преобразующейся техносферы. Последнее понятие нам представляется наиболее обоснованным рассматривать в контексте так называемого «нового урбанизма», всемерно усиливающего сетевой характер современной техносферы.
5. Установлены базовые характеристики «новой [глобализованной, постиндустриальной, техногенной] социальности». К ним отнесены: деструкция традиционных механизмов и регуляторов культуры (в свою очередь, определяемая присущими ей анонимностью, функциональностью, секулярностью); конструкция «информационных фантомов», направленных на решение конкретных задач глобализации; реконструкция в современных условиях ряда традиционных смыслов и практик, обеспечивающих достижение «минимальной причастности» по П. Бурдье.
6. Проведен концептуально-теоретический анализ современной культуры, наступление «массовой культуры», вовлекающей в свою сферу массовые слои населения и уже практически вытеснившей на периферию культурного процесса т.н. «высокую» (классическую) культуру. В данном аспекте поставлена задача, базовая для отечественной культурной традиции: определить специфичные для российской культуры механизмы аккультурации и опережающей адаптации, и пути их транскрипции в принципы и практики современного постиндустриального социума.
7. Проведено уточнение статуса культурологии как междисциплинарной предметной области (включая взаимоотношение ее традиционной (комплекса дисциплин, связанных с изучением мировой художественной культуры (в первую очередь, искусствоведения) и инновационной (социальная антропология, семиотика) составляющих, философское осмысление фундаментальных оснований (онтологии, эпистемологии, эстетики) указанной области, а также углубленная разработка ее гуманистического и трансперсонального потенциала (включая такие быстро обосабливающиеся проблемные области, как динамика цивилизаций, массовая культура в глобальном контексте, дискурс власти и новые стратегии манипулирования персональным сознанием, «этический поворот» в культуре).
8. Установлено, что в условиях изменения социальной реальности, разрушения и трансформации структур коммуникации на первый план выступает проблема самоидентификации человека, исследование которой является необходимым звеном построения новой культурной политики. В этой связи, проведена систематическая дескрипция базовых механизмов изменения «картины мира» и места в этой картине самого себя, состоянию и процессам самоидентификации личности в условиях деформации стабильных структур социальной реальности, роли воображения как механизма, строящего «образ Я» и «образ мира».
9. Применительно к закономерностям многосторонних преобразований, намечающихся в художественной практике ХХI века, поставлена разработка проблематики экзистенциального опыта как дорефлективной данности, и «опыта культуры» как конфигурации форм фиксации «опыта жизни». В качестве приоритетной выделена и рассмотрена проблема пограничных состояний, «изведывания письмом и творчеством еще непережитого» (Ж. Батай), где происходит фиксация прежде нерасчленимого целого переживаний. В рамках разрабатываемой нами концепции, экзистенциальный опыт располагается в пространстве жизненного мира, в то время как «опыт культуры» выписывается в «картину мира», где совершается «представленность» бытия в категориях субъект-объектных отношений. Категория «опыта жизни» основана на понимании экзистенции как проживания различных форм и состояний вхождения в мир. «Опыт жизни» как дорефлективная данность имеет синтетический характер, определяющий нерасчленимость его как целого: «опыт лишь описывает пережитое, а не истолковывает, не объясняет и не анализирует» (А.Камю). В силу этого данные опыта хорошо поддаются описанию, но сложны для аналитической обработки. Основу опыта составляет «истина психологическая», а не интеллектуальная, стремящаяся исчерпать, а не объяснить действительность.

Сопоставление полученных результатов с мировым уровнем

Результаты, полученные при выполнении данного проекта, в первую очередь связанные со сценариями и скриптами диалога «культура цивилизация» в условиях разворачивания глобальной, постиндустриальной, техногенной цивилизации соответствуют мировому уровню, сложившемуся в настоящее время в контекстуальном пространстве «наук о культуре»

1. Установлено, что базовым признаком культурной динамики современного общества, в рамках как его постиндустриальной, так и посттоталитарной разновидностей, является кризис культурной [само-] идентификации человека, разворачивающийся в условиях принципиального ускорения всех ключевых для культурной динамики процессов, от техно- до социогенных. Как следствие, поставлена общая задача выработки стратегий и тактик активной адаптации человека к потенциально деструктивным составляющим современного культурогенеза, определенная нами как «достижение оптимальности в экстремальных условиях»;
2. Проведена дескрипция базовых признаков, характеристик и уровней глобализации, рассматриваемой в качестве ведущего фактора и субъекта кризиса культурной [само-] идентификации. Установлено, что неустранимость прагматических элементов глобализации (массовость, публичность, технологичность, мобильность, диффузность, полифункциональность, проективность, универсальность) как обусловливает исключительную успешность идей и методов глобализации, так и ставит задачу поиска новых средств защиты традиционных гуманистических ценностей, а в перспективе — и их транспозиции в контекст «нового глобализма»;
3. В рамках стратегий активной адаптации к культурной динамике эпохи глобализации выделены три базовых ориентации: некритическая ассимиляция, фрагментарная аккоммодация, креативная аккультурация.
   В рамках первой группы стратегий, наиболее целесообразным представляется скорейшее принятие манер целеполагания и принципов поведения новой, глобальной культуры; второй — разделение ценностей культуры прошлого на базовые и второстепенные, с последующей заменой последних на глобальные; третьей — разворачивание сети площадок открытого, креативного, трансдисциплинарного «диалога культур».
   Приведены аргументы в пользу конструктивности и оптимальности последней группы стратегий, направленных на сохранение «меры человеческого» в качестве регулятивного принципа стратегий социокультурной (реально общественной, субкультурной и/или личной) самореализации и самоидентификации в экстремальных условиях;
4. Проведено изучение базовых причин, движущих сил, ближайших и более отдаленных перспектив кризиса национальной идентичности, рассматриваемого нами в качестве ключевой проблемы культурного кризиса современной России.
   Разработана концептуальная модель альтернативных культурообразующих стратегий достижения оптимальности в экстремальных условиях посттоталитарного общества: стратегии запаздывающего адаптивного приспособления к вызовам глобализации как процесса и глобализма как стратегии; стратегии опережающего приспособления, базирующейся на творческом переосмыслении доминант национальной идентичности (в дискурсе не только власти, но и свободной личности) в современных условиях;
5. Методы и приемы проекции на проблемы сегодняшнего дня эвристического потенциала, накопленного в рамках «российской цивилизации», были проверены на материале нескольких фокальных точек ее исторического развития, а именно: формирования доминант «петербургского мифа», обеспечившего радикальную модернизацию страны без потери ее идентичности; отмену крепостного права, рассматриваемого как позитивный пример буржуазно-демократических реформ в России; исторических судеб русской эмиграции, в особенности «первой волны», давшей пример сохранения доминант национальной идентичности и менталитета в условиях диаспоры, беспрецедентных для предшествующей истории страны.

Новизна полученных результатов

Опасность утраты культурной идентичности, потеря живой связи с многообразием традиций заставляет по-новому оценить сам принцип диалогического взаимодействия между культурами и цивилизациями. Наличие системного кризиса, представляющего собой единство кризисов экономического, социально-политического и психологического, делает предельно значимым проведение концептуально-теоретического анализа экстремальных и оптимальных условий бытия культуры. Нарастающие процессы глобализации, обладающие несомненным нивелирующим эффектом, требуют дополнительного исследовательского внимания к самим основаниям культурного и духовного многообразия. Необходимо обращение к этическим и эпистемологическим аспектам в исследовании тех интенсивных процессов, которые происходят в современной культуре на ее поверхностном, чисто технологическом уровне. Важно видеть весь спектр возможных последствий процессов информатизации и глобализации, видеть не только позитивные, но и негативные стороны данных процессов. Моральность как закон исчезает из социальной жизни. Этот факт следует признать почти свершившимся. Видимость состоит в том, что единственной альтернативой оказывается мистическая индивидуация, а, по сути — растворение в безразличии всеобщего.
Здесь мы сталкиваемся с псевдоразличием исторической религии — различием между мистикой и церковью, вдохновением и моралью. Исчезновение моральности как закона означает, во-первых, что закон стал частью естественного социального бытия, и тем самым его моральная форма оказалась не нужна. С другой стороны, общественное сознание там, где моральный закон потерял форму морали и стал частью консенсуса о приемлемом поведении, перестало воспринимать экономическое преступление моральным преступлением. Но самое главное, это не то, что изменилось отношение к определенным формам поведения, но то, что решение о выборе этих форм уже не может приниматься на основе силлогизма Морального Императива.
Тяжесть принятия решений состоит не в трудности борьбы против страстей, как это было раньше, но в отсутствии правил. Как функция возрастающей сложности культуры и сознания, моральное мышление потеряло свойства всеобщего правила. Разум больше не борется с чувствами, и если он вообще борется, то только с самим собой.
В этих условиях настоятельно требуют своего продумывания две альтернативные стратегии: первая, предполагающая адаптацию существенных человеческих качеств к растущей динамике и вызовам глобального развития, и вторая, исходящая из убеждения в том, что именно очевидная уязвимость и проблематичность «человеческого» в современном мире обязывает нас сегодня прилагать особые усилия для его сохранения и упрочения.
Предпосылки постонтологической философии, как представляется, обеспечивают возможность осмысления «меры человеческого» в качестве собственно регулятивной идеи, вне попыток экспликации, определения или описания охватываемого ею фактического содержания.
Категория «опыта жизни» основана на понимании экзистенции как проживания различных форм и состояний вхождения в мир. «Опыт жизни» как дорефлективная данность имеет синтетический характер, определяющий нерасчленимость его как целого: «опыт лишь описывает пережитое, а не истолковывает, не объясняет и не анализирует» (А.Камю). В силу этого данные опыта хорошо поддаются описанию, но сложны для аналитической обработки. Основу опыта составляет «истина психологическая», а не интеллектуальная, стремящаяся исчерпать, а не объяснить действительность. Характер оформленности человеческой деятельности, сопровождающийся раскрытием мировоззренческой позиции и параметров мироощущения позволяет обнаружить и описать присущие той или иной эпохе закрепленные в опыте формы вхождения в мир. По замечанию М.Бланшо, «опыт высвобождает из смысла совокупность человеческих возможностей», т.е. позволяет бытию проявиться, обнаружив себя на феноменальном уровне. Через формы самореализации субъекта мир открывается и становится доступным для осмысления и описания. Мир как целостность обретается в опыте, и через него становится доступным для постижения. В этой связи остро встает проблема «историчности опыта», обнаружения «эпох опыта», отрезков истории, где его структуры сохраняют относительную устойчивость, а также возможностей перехода от одной конфигурации опыта к другой, как в процессе индивидуальной эволюции, так и на уровне движения истории. Зависимость от параметров историко-культурной ситуации составляет сущностное свойство историчности опыта, являясь в то же время инструментом его изучения. Тем самым подчеркивается вписанность субъекта в культуру, его зависимость от социокультурных параметров жизненных ситуаций. Отсюда необходимость изучения опыта не только в контексте материально-технического и конкретно-образного наполнения той или иной культурной эпохи, но и с учетом параметров общекультурной картины мира, воссоздаваемой субъектом на его основе.
В свою очередь смена культурной парадигмы, переход от примата церкви, с одной стороны, и классической культуры, с другой, к господству культурной индустрии и интенсивной дифференциации нередко воспринимается как глобальная катастрофа, потеря норм, образцов, ориентиров и идеалов, цементировавших навеки традиционные сообщества. Относительно мирное разрешение конфликтов в этой, как и в других сферах является результатом учета, сочетания и сбалансированности множества противоречивых интересов и тенденций, не случайно мирно сосуществующих в горниле глобальной массовой культуры.
Трансформация глубинной ментальности современной культуры обусловлена появлением принципиально нового фактора, которого ранее в человеческой истории не было. До сих пор переходы между различными фазами глобальной цивилизации, хоть и представляли собой системную катастрофу, то есть приводили к тотальной смене экономических, социальных, культурных и религиозных структур, однако не затрагивали организующей основы цивилизации — биологической сущности человека. Цивилизация в любом случае оставалась антропоморфной — с гуманизированными форматами всех ее фундаментальных характеристик.
Развитие техносферы, опирающейся на сетевые технологии управления, требует физиологических реакций, не свойственных «классическому человеку». Это, в свою очередь, выдвигает вопрос о технологизации современного носителя разума и синхронизации его биологических качеств с динамикой преобразующейся техносферы. Таким образом, биологическая полиморфность «когнитивного человека» становится насущной необходимостью.
Современная технологизация все более делает город динамической искусственной системой, поддерживаемой искусственным интеллектом компьютера. Жители системы — люди в городе — все более интегрируются в управляемое компьютером искусственное окружение. Эти новые представления ведут к тому, что мы (каждый из людей) более не являемся центром в смысле картезианского субъекта. Искусственный интеллект также не мыслится более нами роботом, который должен выполнять данные ему задания и имитировать мультифункциональное человеческое тело. Мы сожительствуем со множеством маленьких «разумных существ», которые исполняют небольшие локальные задания, это могут быть вообще «субъекты с искусственным интеллектом без тела». Даже не будучи пользователями, мы живем в виртуальном мире компьютеров непрерывно обрабатывающих наши базы данных. Цифровой город или виртуальный город непрерывно воссоздается наряду с реально архитектурно выстроенными городами как чистая архитектура баз данных, цифровой город в сети.
Проблема обоснования этики в современном обществе по-прежнему остается парадоксальной и противоречивой. Дополняющие друг друга философская антропология и сциентизм усматривают это противоречие в актуальной потребности в универсальной этике для складывающейся единой планетарной цивилизации с одновременной невозможностью построения макроэтики человечества.
Любая попытка создания этической теории должна принимать во внимание следующие особенности современной коммуникативной ситуации: отражение в сфере морали таких особенностей новой социальности, как анонимность, функциональность и секулярность (или свобода от всеобщего религиозного и метафизического контроля); разрушение во всеобщем обмене институциализации искусства, которое становится причастным всем людям, а не только специалистам и экспертам, и обслуживает потребность чувственного субъекта в переживаниях; эстетизация политики, образования и других сфер культуры, наделение их игровым потенциалом.
Расширение социального признания эстетической стадии экзистенции, на которой метафизическая энергия тратится не на служение Другому, а на наслаждение Другим, на переживание виртуальных миров; процесс разложения строгой организованности и иерархической упорядоченности социальных структур дополняется встречным процессом развития органической солидарности в символическом измерении. В такой коммуникации возрастает роль деиндивидуализированной этики в реальных поведенческих моделях. В рамках современной этики моральные требования, не исключая добрую волю индивидов, обеспечиваются рациональной организацией деятельности людей в социальных системах, перемещаются с уровня мотивов на уровень правил, функционирующих в конкретных сообществах.
Так осуществляется дополнение этики добродетелей, ориентированной на личность, институциональной этикой, что находит свое выражение, в частности в попытках построения корпоративных этик. Проблематичность мировоззренческих синтезов на фоне деконструктивистских стратегий не подлежит сомнению. С одной стороны, очевидно, что всякий глобалистский проект предполагает унификацию символических артефактов, которые образуют подлинную среду человеческой жизни. С другой стороны, бесспорные различия между символическими структурами подлежащих объединению культур ставят под вопрос модель культурных синтезов. Эта проблема, в свою очередь, дает толчок обсуждению теоретических аспектов мировоззрений (и идеологий) в развитии культуры, равно как и рассмотрению форм взаимодействия мировоззрений.

Сопоставление полученных результатов с мировым уровнем

На уровне общекультурных мировых процессов, связанных с интенсивной дифференциацией, специализацией, размежеванием, с выработкой самозамкнутых языковых систем и ментальных структур, углубляется осознание того факта, что дисциплинарные границы тормозят интеллектуальные усилия во многих областях, особенно в исследованиях, касающихся гуманитарной и социально-культурной сфер.

Методы и подходы, использованные в ходе выполнения проекта

Данный проект основан в первую очередь на систематическом проведении принципа трансдисциплинарности, введенного в рамках фундаментальных программ ЮНЕСКО и адаптированных нами к задаче анализа экстремальных и оптимальных форм бытия культуры. В свою очередь, данный принцип предполагает соблюдение ряда принципов второго ряда:
А Толерантности, как основы диалогического преобразования современного мультикультурного мира;
Б. Открытости, как отказа от сознательного замыкания исследовательских процедур и стратегий горизонтами сложившейся у исследователя «картины мира»;
В. Строгости, как использования ясно определенных процедур описания и техник их переноса в социальную, психологическую, креативную практику на каждом этапе анализа/синтеза.
Помимо того, применяются основные методы, включенные в состав современных наук о культуре (структурно-системный, сопоставительно-типологический, статистико- комбинаторный)

Стр.: 1 2 3 4